Клинические формы психопатий


Эгоцентризм, стремление поставить себя в центре внимания — следующий характерный для истерических личностей симптом. Больные эти всячески стремятся заинтересовать окружающих, любыми средствами привлечь их внимание. Для и по-особому одеваются, подбирая самые необычные у и форму одежды, используют неожиданные сочетания другого, красочно рассказывают вымышленные истории, где особо выделяют свою роль; прибегают в процессе беседы к интригующим приемам, жалуются на необычную болезнь и т. п. Именно в связи с этой склонностью больных к рассказам вымышленных историй они называются патологическими лгунами. Однако это — только отдельная черта характера, выявляющая лишь один симптом емкого понятия истерической психопатии — стремления поставить себя в центре внимания или. по выражению К. Schneider (1927), — жажды признания.

У больных истерической психопатией на фоне явного преобладания образного мышления и большой роли представлений в протекании ассоциативных процессов наблюдаются ярко выраженные расстройства познавательной деятельности в виде аффективной логики, эффективности восприятия и невозможности выделить главное из второстепенного. Аффективная логика проявляется в особой тенденциозности, необъективности мышления, в его эмоциональной направленности. Больные не могут дать объективной оценки другим лицам, различным ситуациям, т. е. всему окружающему, они утрачивают способность к объективности в своих суждениях. Содержание последних определяется не столько реальностью жизни, действительными фактами, сколько эмоциями или предварительной психической установкой больных. Иными словами, мышление получает безусловно эмоциональную направленность.

Как известно, суждение (эта главная форма мыслительной деятельности) всегда выступает в комплексе с чувством, так как в суждении не только содержится знание об окружающем, но и отражается отношение данного лица к другим, вообще к окружающему, проявляется личность мыслящего субъекта. В норме суждения, таким образом, всегда сопровождаются определенной эмоцией, придающей мысли страстность, особую остроту и силу воздействия, которая, однако, неизменно остается под интеллектуальным контролем. При истерической психопатии, в связи с чрезвычайным «засилием» эмоциональности в психике вообще, упомянутое гармоническое соотношение между суждением и эмоцией (при контроле интеллекта) нарушается и чувство в этом соотношении получает очевидное преимущество. В этих условиях суждение деформируется чувством, лишается опоры на реальные факты («посылки») и в конечном счете необъективно отражает окружающее. Эта тенденциозность, пристрастность суждений больных и отражает их аффективную логику.

Тесно связана с аффективной логикой у данной группы больных эффективность восприятия. Это расстройство проявляется в том, что больные из многообразия окружающих впечатлений замечают, фиксируют в сознании, принимают во внимание лишь те раздражители, которые соответствуют их эмоциональному настрою, не считаются со всей остальной реальностью и, по выражению В. А. Гиляровского (1954), остаются как бы слепыми и глухими ко всему, что не соответствует их психическим установкам. Последняя же в сознании истерика-психопата представлена не только мыслью — суждением, но и эмоцией, притом доминирующей над интеллектом и, таким образом, определяющей направление протекания ассоциативных процессов в мозге. Близко к этому примыкает и на способность больных к выделению главного из второстепенного. Это оказывается невозможным из-за патологической сосредоточенности внимания больных на эмоционально значимых обстоятельствах, что в конечном счете и деформирует мысль, нивелируя уровень существенных связей между объектами внешнего мира, без чего невозможно выделение главного от второстепенного.

Все описанные здесь расстройства в своей совокупности и составляют картину истерической психопатии или истерического характера, на фоне которого под влиянием психической травматизации возникают самые разнообразные сочетания двигательных, сомато-вегетативных и чувствительных нарушений, составляющих клинику уже истерического невроза.

Патологически замкнутые психопатические личности, как говорит само название, отличаются необщительностью, склонностью к одиночеству. Встречается эта форма в действительности довольно редко, хотя больные, располагающие врача к такой диагностике, встречаются значительно чаще. Все же в основном это не истинная патологическая замкнутость, но лишь избирательная общительность вследствие робости, застенчивости, нерешительности и пониженной самооценки при психастенической или же изначальной психической слабости — при астенической психопатии, т. е. не первичная патологическая замкнутость, а лишь малая общительность как производная черта характера иного психопатического профиля.

Однако, как показывает клинический опыт, значительно реже встречается и истинная, «первичная» патологическая замкнутость. В отличие от психически здоровых лиц, для которых общение с другими людьми совершенно необходимо для достижения психического комфорта, для таких больных общение с людьми тягостно, мучительно, порой невыносимо и, по меньшей мере, всегда вызывает у них чувство напряжения, усталости и дурное настроение, т. е. сопровождается чувством психического дискомфорта. Напротив, вне общения с другими, в одиночестве больные чувствуют себя гораздо лучше, они освобождаются от этих тягостных ощущений и обретают, наконец, психический комфорт. Кстати, при надлежащем контакте с больными они откровенно об этом рассказывают. Что касается остальных форм познавательной деятельности, то у больных не обнаруживают каких-либо отклонений их от нормы.

В прошлых классификациях со времен Е. Krctschmer (1930) выделялась так называемая шизоидная психопатия. В ее содержание вкладывалась не только замкнутость, но и особая фиксация на своем внутреннем мире, особый «поворот» мышления (аутизация), что в совокупности, якобы составляло предтечу шизофрении, даже какой-то начальный этап этого большого эндогенного психоза. Однако клинический опыт не подтверждает этого, а напротив, опровергает это, так как ни эмоциональной холодности, ни шизофренических ассоциативных расстройств или «поворотов» в мышлении этих больных нет. Их эмоциональная и мыслительная сферы не претерпевают патологических изменений. Так что в реальной действительности ничего подобного не происходит, так как психическая болезнь по сравнению со здоровьем всегда означает новое качество состояния ЦНС и всего организма и количественные переходы между ними в духе кречмеровской теории невозможны. Поэтому можно определенно утверждать, что психопатии (как и другие формы пограничных нервно-психических расстройств) в действительности никакого отношения к шизофрении не имеют. Следовательно, патологическая замкнутость как форма психопатии никак не тождественна прежнему понятию шизоидной психопатии.

Под названием сексуальной психопатии ранее описывались гомосексуализм, садизм, мазохизм и другие расстройства, которые нельзя расценивать как психопатии, т. е. как характерологическую патологию, так как в действительности они представляют собой разные формы чувственных извращений. Конечно, в клинической практике нередко то и другое сочетается, т. е. у психопатов формируются чувственные извращения, а у лиц с перверзиями может возникнуть психопатизация. Однако в строго клиническом смысле — это разные формы психической патологии.

Поэтому под сексуальными психопатиями в собственном смысле слова следует понимать резкое усиление полового влечения (у мужчин — сатириазис, у женщин — нимфомания), доминирование сексуальной направленности в личностном облике больного при отсутствии*органических нарушений ЦНС и эндокринного аппарата, которые могли бы быть причиной этого. У таких субъектов при отсутствии каких-либо других психических расстройств бросается в глаза явное доминирование половых интересов во всем их психическом облике. Тотальность их личностной патологии проявляется в том, что все духовные и физические возможности личности направлены на поиск сексуального и его реализацию; в том, что больной, утратив критику и моральные нормы, ищет знакомств с лицами противоположного пола в любых условиях и не видит в этом ничего зазорного и аморального; в том, что он всегда и при любых обстоятельствах реагирует именно так, а не иначе.

Поведение больного в таких случаях может квалифицироваться как половая охваченность и даже одержимость: знакомство следует за знакомством, оно состоится и реализуется, невзирая на возрастные «разрывы» и грубые различия культурного и интеллектуального уровней. В этих условиях взаимоотношения с лицами противоположного пола у больных утрачивают характер личных и превращаются в обнаженную реализацию ничем не умеряемого сексуального влечения. Поиск и реализация сексуального, будучи главным интересом больного, в рамках его личности не имеет «конкурентов», так как при этом больной пренебрегает всеми нормами нравственности и морали, попирает принципы и даже силу родительского долга, хотя может сохранять эти нормы и принципы при столкновении их с любыми другими (но не сексуальными) мотивами своих поступков. Как показывает клинический опыт, с годами описанный строй характерологического профиля у больного все более усиливается, заостряется. Именно такой патохарактерологический профиль и является основой сексуальной психопатии.