Принципы холизма в остеопатии

Основополагающим подходом при проведении остеопатического лечения является строгое соблюдение холистических принципов. Понятие «холизм» происходит от греческого слова holos — целый, весь. Согласно философским концепциям холизма, весь мир и все живое, живущее в нашем пространственно-временном континууме, — единое целое. С холистических позиций, человек, его организм — неделим и представляет собой единое целое. Поскольку организм единое целое, то его здоровье — тоже единство. Это значит, что физическое и ментальное здоровье, эмоциональное и сексуальное неразрывно связаны между собой [Лоуэн А., Лоуэн Л., 2004].

Типичными представителями холистической парадигмы в клинической медицине помимо врачей-остеопатов являются врачи, практикующие рефлексотерапию, гомеопатию, аюрведическое лечение. Холистической концепции противопоставляется элементаристская парадигма. Элементаристский подход в биологии и медицине настаивает на позиционировании изучаемых биосистем в виде отдельных ее элементов. С точки зрения элементаристов, целое — вторично, и есть лишь некоторая интегральная характеристика суммы составляющих его частей [Лебедев С. А., 2004].

Представителями элементаристской парадигмы являются все врачи так называемой «аллопатической медицины», в основе которой лежат медикаментозные способы лечения различных заболеваний. Практическим итогом организационного плана при элементаристских подходах в общей медицине мы наблюдаем распределение врачей на отдельные узкие специальности. В пределах одной отдельно взятой специальности производится лечение одного органа или системы органов, «в отрыве» от организма как целого.

В соответствии с базовыми концепциями холизма и элементаризма наблюдаются различия в основополагающих понятиях здоровья и болезни, а в практическом плане — в определении стратегии лечения. Элементаристский подход позиционирует здоровье как состояние любого живого организма, при котором он в целом и все его органы способны полноценно выполнять свои функции.

Элементаристские подходы также предусматривают понятие «нормы». Норма — совокупность значений параметров анатомического и функционального плана, укладывающихся в определенный, выработанный медицинской наукой и практикой диапазон. Отклонение значения от заданного диапазона интерпретируется в качестве признака и доказательства ухудшения здоровья.

В свою очередь, болезнь рассматривается как нарушение нормальной жизнедеятельности при действии повреждающих факторов, в результате чего снижаются приспособительные возможности организма к действию факторов внешней среды. Признаком каждой болезни является набор симптомов (симптомокомплекс), характеризующих нарушение деятельности отдельно взятого органа (системы органов). Такой поход классифицируется как нозологический.

В определении принципов лечения аллопатическая часть медицины, базирующаяся на элементаристской парадигме, опирается на симптоматические подходы. Практикующий врач в процессе лечения добивается с применением медикаментозных методов нормализации возникших отклонений со стороны пораженного органа. Устранение болезненного симптомокомплекса на органном уровне часто становится самоцелью, а ликвидация болезненного симптома (симптомов) однозначно расценивается как абсолютный успех лечения, трактуемый как «выздоровление». Возможность лечебного воздействия на органы, не формирующие явные патогенетические связи, а также не вошедшие в систему органов (например, сердечно-сосудистую), при планировании тактики лечения учитывается только при наличии настойчивых жалоб пациента. Однако и в этом случае присутствует симптоматический подход. Игнорируется также и возможная реакция организма на массивное медикаментозное лечение со стороны его адаптационных систем.

С позиций холизма, здоровье — энергетически наиболее экономичные пределы функционирования организма, в которых производительность органов и систем наиболее оптимальна, а адаптация к меняющимся ситуациям достигается наименее рискованными путями, при отсутствии форсирования того или иного параметра деятельности органа (органов), которое бы существенно лимитировало систему по каким-либо (другим) параметрам работы [Зайчик А. Ш., Чурилов Л. П., 1999].

В отличие от элементаристских подходов понятия «норма» в холистической концепции не существует. В противоположность ему пропагандируется идея индивидуального подхода, ориентированного не только на «правильную» работу органа как отдельного объекта, но и его функционирование в масштабе деятельности целостного организма.

В определении же болезни с позиций холизма наиболее приемлемой может считаться идея, высказанная С. М. Павленко (1964): «Болезнь — не приспособление, а следствие полома адаптационно-приспособительных аппаратов организма в результате воздействия патогенного раздражителя… обязательно снижающее его адаптивно-приспособительные свойства». Также была выдвинута идея о «нелокальности» болезненного состояния, отвергающая представление о болезнях отдельных тканей, органов, клеток. С этих, позиций не существует болезней молекул или каких-либо отдельных элементов и подуровней организма. Болеет всегда организм как целое. Подтверждение этому мы можем найти в трудах Н. М. Амосова, рассматривающего болезнь как «нарушение в организме обратных связей, состояние неустойчивого режима или дефекты собственных программ» [Зайчик А. Ш., Чурилов Л. П., 1999].

При проведении лечения по холистическому принципу лечащий врач добивается не только правильного функционирования отдельного (страдающего) органа, но и его возвращение в систему функционирования в пределах иерархической структуры целостного организма. Следующей важной позицией холистической медицины является учение о «жизненной энергии». Идеи биоэнергетики не чужды и элементарной части медицины, однако они ограничиваются лишь представлениями о клеточной биоэнергии, базирующимися на химических превращениях глюкозы и аденозинтрифосфата (АТФ).

Теоретический базис холистической медицины включает понятие «жизненной силы» — биоэнергии, рассматриваемой не только на клеточном плане, но также и на уровне макроорганизма. Тема биоэнергии и биоэнергетики в холистической части медицины не является только лишь объектом теоретических изысков, а служит важным инструментом для определения стратегии и тактики лечения пациентов.

Наиболее известным примером энергетических подходов не только на уровне отдельных клеток и их сообществ, а также и на уровне целостного организма является рефлексотерапия. Важнейшим объектом при изучении восточной медицины является жизненная энергия — «чи» («ци»), имеющая качественно различную типологию, выражаемую в категориях «металла», «дерева», «воды», «огня» и «земли». Эти категории не обладают изолированным, абстрактным смыслом, а имеют вполне определенное практическое значение [Дубровин Д. А., 1991; Нгуен Ван Нги, 1992].

Остальные клинические части холистической медицины также имеют собственную шкалу подходов в определении биоэнергии, ее категорийных качеств, и соответственно, наличествуют инструменты для определения тактических подходов при лечении пациентов. Отсутствие в элементаристской части медицины идей биоэнергетики, а самое главное — инструментов, позволяющих управлять потоками и отдельными категориями биоэнергии, зиждется в первую очередь на теоретическом базисе, обосновывающем жизнедеятельность живой клетки исключительно как набор различных химических процессов.

Жизнь, как биологический объект, рассматривается в элементаризме как продукт обмена веществ: получая из окружающей среды различные вещества, организм перерабатывает их, строит из них структуру собственных органов, возвращая в среду ненужное — продукты переработки. В то же время известно, что ассимиляция и диссимиляция в конечном итоге представляют собой сложнейшие физико-химические процессы, которые нуждаются в определенном количестве энергии. Элементаристской концепцией это признается. Однако энергия необходима организму не только для постоянного самообновления. Значительное количество ее требуется и на другие не менее важные цели. К их числу относятся:

1. получение информации из среды, доведение ее до центральной нервной системы, обработка, принятие решения;
2. получение информации о состоянии самого организма, регулирование жизненных процессов в соответствии с обстановкой во внешней среде;
3. обеспечение процессов мышления;
4. обеспечение и регулирование эмоций;
5. создание резервов веществ и резервов энергии.

Все эти процессы обеспечиваются, согласно элементаристским представлениям, исключительно лишь объемом производимой внутриклеточной энергии, депонируемой в химических связях молекул АТФ. Однако следует привести уже общеизвестный факт, что, согласно расчетам, объем вырабатываемой в организме АТФ покрывает потребности организма лишь частично. На роль дополнительных источников энергии для живых организмов, в том числе и человеческого, претендуют внешние источники энергии, крупнейшими из которых являются Земля, солнечное и космическое излучения [Чиа М., Дирк Э., 2004].

Таким образом, подтверждаются идеи холизма о связи живущих на нашей планете биологических организмов, включая и человека, с Землей и всем окружающим пространством. Следует также пересмотреть и понятие жизни: парадигму жизни как обмена веществ необходимо заменить более широким понятием ее сути, заключающейся в обмене материей, одной из форм существования которой является энергия.

Рассматривая спецификацию биоэнергетических излучений как продукт деятельности живых биосистем следует указать, что все материальные процессы химического характера, реализуемые клеточными системами, сопровождаются выделением электромагнитного излучения в величинах, характеризуемых в физике как сверхслабые. Поэтому материальные химические процессы, происходящие в клетке, эквивалентны (подобны) энергетическим излучениям. В практическом плане это подобие используется для взаимного воздействия на материальные химические процессы посредством изменения энергетических процессов, и наоборот. Примером такого практического применения служит воздействие на меридианные энергетические процессы с использованием фитотерапии в китайской медицине [Дубровин Д. А., 1991; Николаев Н. А., 1997; Шичэнь Ли, 2004].

Рассматриваемые биоэнергетические излучения достаточно давно зарегистрированы на физическом уровне. Наибольшую известность (благодаря своей «зрелищности» и доступности) приобрели исследования на основе эффекта Кирлеан. Сверхслабые электромагнитные излучения находят эквивалент в эфирном теле: объекте, изучаемом как в клинических дисциплинах холического типа, так и, например, в йогической практике.

Также отдельную спецификацию имеет энергия, обеспечивающая эмоциональную деятельность и процессы мышления. Различаются и другие типы энергий в зависимости от их функциональной значимости: защитная, питательная, наследственная энергии и т. п. [Дубровин Д. А., 1991; Нгуен Ван Нги, 1992]. Постулируемый принцип холистической части медицины: «лечить не только болезнь, но и больного», провозглашенный еще Гиппократом, пропагандирует не только идеи целостных подходов, но также и указывает на необходимость проведения лечебной работы с учетом потенциальных адаптационных возможностей организма.

Данный принцип при проведении лечебных процедур выполняется с соблюдением принципа оптимума лечебного воздействия. Оптимум лечебного воздействия базируется на адаптационной парадигме, тесно связанной с биоэнергетикой, являющейся одним из дефинитивных базисов адаптационной деятельности каждого организма.

Не только остеопатическое лечение, но и любое другое терапевтическое воздействие влечет за собой отклик организма на всех уровнях его структурной организации. Чем более значимо для организма лечебное воздействие, тем более существенные изменения вносятся в состояние различных уровней и подуровней иерархической структуры биосистемы и тем более значительно оказывается вовлечение в эти процессы адаптационных систем, деятельность которых направлена на сохранение стабильных гомеостатических параметров.

Результат любого вида терапевтического воздействия на орган или систему органов не может рассматриваться только лишь итогом терапевтических усилий лечащего врача, а является результатом отклика организма как целостной биосистемы. «Дирижером» этого отклика является система адаптационной регуляции. «Medicus curat, naturasanat» — «врач лечит, природа исцеляет». Это крылатое латинское выражение как нельзя лучше характеризует освещаемую тему.

Следует заметить, что в профильной литературе по остеопатии понятие адаптации встречается достаточно часто. В данном аспекте можно привести пример практического исследования постуры, как вариант изучения адаптации опорно-двигательной системы к гравитационной силе земного притяжения [Мохов Д. Е., Новосельцев С. В., 2011].

Однако приведенный пример является лишь частным случаем адаптации. Глобальные аспекты адаптации затрагивают уровень целостного организма. Актуальность данной тематики для практического освоения и использования врачами-остеопатами (как, впрочем, и другими специалистами) обусловлена тем, что все реакции саногенетического плана определяются и контролируются системой адаптации. Именно адаптационная система ответственна за тот или иной результат лечебной работы вне зависимости от того, какого типа фактор (физический или химический) использовался для работы и к какому органу (системе органов) эта лечебная работа была приложена.

Остеопатическая работа с учетом исходного состояния адаптации — это работа в согласии с организмом пациента. Проведение остеопатической работы в таком «согласии» — наикратчайший путь к достижению позитивных лечебных реакций, классифицируемых в категориях «излечение», «выздоровление». И в этом случае в подлинном смысле можно утверждать, что производилось не «воздействие» лечебного агента, а именно «лечение» больного организма.

Рассмотрим подробнее аспекты адаптации для лучшего понимания этих процессов. Теория адаптации и ее положения были обоснованы и опубликованы в первой половине XX века канадским ученым Гансом Селье [Селье Г., 1972; 1992]. Согласно Г. Селье, реагирование организма на стрессовые факторы различного характера (как физического, так и химического) индуцирует ответные реакции, имеющие сходный характер. Такие реакции получили название неспецифических. Неспецифичность, по Г. Селье, — универсальный набор психофизиологических изменений, не зависящий от природы фактора, провоцирующего стресс. По Г. Селье, выделены три основные стадии (фазы) адаптационных реакций:

• фаза тревоги;
• фаза сопротивления;
• фаза истощения.

Фаза тревоги соответствует подготовительным мероприятиям адаптационных систем к возможному стрессу за счет выработки дополнительной внутриклеточной энергии и мобилизации субстратов окисления посредством активации оси гипоталамо-симпатико-адреналовой системы.

В течение фазы сопротивления происходит реакция адаптационных систем организма на действие стрессора (стресса, по Г. Селье). Фаза истощения является итогом реагирования организма на стрессор в виде исчерпания внутриклеточных энергоресурсов. Как следствие, адаптационная система на некоторый период времени становится «энергетическим банкротом» [Селье Г., 1972].

Последующие исследования отечественных и зарубежных ученых подтвердили постулаты теории Селье. Однако в процессе освоения и разработки этой тематики в отечественной литературе произошла подмена понятий, девальвация и упрощение части постулатов, предложенных Г. Селье.

Итак, стресс — неспецифический ответ организма на любое предъявленное ему требование. По сути, Г. Селье так обозначает адаптационную реакцию организма при произошедших гомеостатических сдвигах в ответ на действие стрессовых факторов. Стрессовые факторы — это те самые требования, которые предъявляются организму.

Нельзя считать, что стресс — это однозначно плохо. Наличие стресса в жизни каждого отдельного организма ведет к улучшению его адаптивности в ответ на изменяющиеся условия окружающей среды. Как пишет Г. Селье: «Стресс — вкус и аромат жизни, стресс связан с любым видом деятельности. Утрата организмом стрессов способна привести его к скорой гибели».

Принять такое утверждение можно при восстановлении следующего «утерянного» аспекта учения Г. Селье об адаптации: стрессовые факторы не обязательно могут быть негативными. Стрессовый фактор — это не только неприятный разговор с начальником или потеря любимой вещи. Стрессовым фактором может быть получение долгожданного подарка, увлекательная игра с ребенком или туристическая поездка. Посещение сауны и сексуальный контакт — это тоже действие достаточно мощных стрессоров. Перечисленные стрессоры в общепринятых вариантах оценок рассматриваются как стрессоры с положительным знаком.

Стрессоры негативного и позитивного типа не обязательно должны нести последствия с аналогичным им знаком. Позитивного типа стрессор при его чрезмерном воздействии способен повлечь негативные результаты, а стрессор негативной направленности при его умеренной активности способен привести к положительным результатам. Именно к последнему аспекту можно адресовать выражение «что не убивает нас, делает сильнее». Характерным примером позитивного действия стрессора негативного типа на организм является дозированное воздействие холода в вариантах закаливания, купания в проруби и т. д. Причем сила этого воздействия индивидуальна и может быть увеличена за счет «тренировки» системы адаптации.

Примером отрицательных последствий действия стрессоров позитивного знака может послужить ухудшение самочувствия при сексуальном контакте или при посещении сауны (бани) в случае несостоятельности общей адаптации либо адаптации отдельного органа (например, сердца). Возможность появления таких реакций обосновывается с позиций физиологии адаптационной деятельности организма: все типы стрессоров, как позитивные, так и негативные, индуцируют однотипные гомеостатические сдвиги, а на последующих этапах — однотипные адаптационные процессы неспецифического плана.

Рассматривая далее тему стрессоров, можно сказать определенно, что любое лечебное воздействие при осуществлении лечения различного профиля является стрессовым. Это утверждение обосновывается многочисленными примерами запуска адаптационных процессов в течение воздействия на организм различных лечебных факторов. Также эти изменения регистрируются в ближайшие и отдаленные периоды после выполнения лечебного воздействия. И при чрезмерном воздействии лечебного фактора регистрируются не положительные, а отрицательные последствия лечения [Малиновский Е. Л., 2007; 2010; Малиновский Е. Л., Новосельцев С. В., Ивашкевич Л. А., 2011].

Сила воздействующего на организм лечебного фактора определяется в шкале его влияния в конечном итоге на состояние вегетативной нервной системы, являющейся органом центральной регуляции адаптационных процессов.

Так, например, довольно сильным воздействием на организм обладают факторы, используемые при остеопатическом и иглотерапевтическом лечении, при проведении лазерной терапии низкоинтенсивным лазерным излучением. Менее существенное влияние зарегистрировано со стороны большинства физиотерапевтических факторов, например электрофореза. Следует заметить, что в отношении названных факторов сделано одно важное практическое наблюдение: факторы, обладающие выраженным влиянием на состояние вегетативной нервной системы, могут применяться в виде монофакторного терапевтического воздействия, без привлечения других видов лечения, в том числе и медикаментозных. Лечебные факторы, обладающие слабым воздействием на вегетативную нервную систему, требуют, как правило, комплексных подходов, что и практикуется в настоящее время назначением при лечении ряда заболеваний физиотерапии и медикаментозного лечения. Конечно же, авторы не берут на себя смелость утверждать, что, к примеру, остеопатическое лечение не следует сочетать ни с какими другими методами терапии. В данном случае были обозначены тенденции, обусловленные вегетотропной типологией действия приведенных лечебных факторов.

Фактором второго порядка, влияющим на силу лечебного воздействия, является его продолжительность (экспозиция). Имея инструменты определения состояния адаптационных систем и типологии их динамических изменений в процессе лечебных воздействий (о чем будет сказано ниже), лечащий врач имеет возможность точно дозировать силу лечебного воздействия.

Также типология вегетотропного влияния лечебных факторов зависит от места и особенностей воздействия на биологические ткани. Наиболее ярким примером является выраженная симпатикотония при воздействии на воротниковую зону физическими факторами: физиотерапевтическими либо при выполнении классического массажа. В аспектах остеопатического воздействия также выявлены различия при выполнении лечебных технологий.

Активация систем организма в шкале эрготропной направленности выявлена при проведении коррекции флексионного паттерна сфенобазилярного синхондроза, коррекции намета мозжечка на уровне его передних прикреплений (диафрагмы турецкого седла), при проведении специфических трастовых техник на шейном и грудном отделах позвоночника.

Деятельность регуляторных систем тормозного (трофотропного) типа выявлена при выполнении следующих лечебных техник: CV₄, при комплексном расслаблении и уравновешивании мембран взаимного натяжения, при проведении фасциальной коррекции крестца (при строго дозированной тракции), в процессе выполнения дренажных краниальных техник, при коррекции компрессии сфенобазилярного синхондроза, коррекции копчика, освобождении большого затылочного отверстия, при технике торможения вегетативных ганглиев [Малиновский Е. Л., Новосельцев С. В., Ивашкевич Л. А., 2011].

Заметим, что указанные техники помимо иллюстрации рассматриваемого принципа могут также выступать в качестве коррекционных при условии заранее известных параметров адаптационного (в том числе, вегетативного) состояния. Результативность лечебных воздействий в конечном итоге определяется направленностью и силой адаптационных реакций. Качественные аспекты результатов лечебных манипуляций предусматривают три основных типа:

• положительный исход — достигается не только за счет реализации правильно избранной тактики лечения (набора остеопатических техник), но также и за счет оптимального соотношения силы (и продолжительности) лечебных воздействий, с одной стороны, и состояния адаптационных систем — с другой;
• отсутствие положительных сдвигов — при условии курабельности заболеваний отсутствие положительной динамики может означать недостаточную силу лечебного (лечебных) воздействия;
• негативная реакция — обусловлена, как правило, избыточной силой лечебного фактора либо комплекса нескольких (двух и более) лечебных факторов и последующим истощением резервов адаптации; также следует указать и на то, что истощение адаптационных резервов (с последующей инактивацией адаптационных систем) может быть вызвано совокупным воздействием лечебного (лечебных) и других стрессовых факторов, наиболее значимыми из которых являются средовые факторы (магнитные бури, значительные погодные и температурные изменения).

Различная результативность лечения определяется в конечном итоге различными аспектами состояния адаптационных систем организма. В соответствии с направлением разворачивания стресса выделяется эустресс, обозначаемый как стресс «конструктивный», вследствие которого состояние всех систем организма и общее самочувствие человека улучшается.

Стресс «деструктивного» типа рассматривается как дистресс. Различие между этими двумя типами стресса заключается в их стадийности. При эустрессе организм остается в стадии тревоги или же в начальной части фазы сопротивления. При стрессе деструктивного типа (дистрессе) в результате воздействия стрессового фактора адаптационные системы организма пребывают в фазе истощения.

Г. Селье обращает также внимание на то, что при эустрессе задействуется поверхностная адаптационная энергия. Поверхностная адаптационная энергия доступна немедленно, по первому требованию организма. Существует также глубокая адаптационная энергия, сохраняющаяся в виде резерва. Когда человек часто попадает в стадию истощения, сопутствующую дистрессу, включается этот резерв, который частично растрачивается на ликвидацию данного дистресса. Полное истощение резервной энергии влечет за собой наступление старости и смерть [Селье Г., 1992].

Интерпретируя понятия поверхностной и глубокой адаптационной энергии в соответствии с современными представлениями, следует уточнить, что материальным представителем поверхностной энергии адаптации служат внутриклеточные субстраты окислительного фосфорилирования: глюкоза, жирные кислоты, сукцинат (янтарная кислота) и имеющиеся запасы (резервы) АТФ. Материальным представителем глубокой адаптационной энергии являются липопротеиды, протеины, фосфолипиды, формирующие саму структуру органов и тканей. В процессе воздействия стрессора повышается расходование этих субстратов для восстановления внутриклеточной энергии (АТФ), необходимой для продолжения активной деятельности структур организма и, соответственно, обеспечения ответных реакций на действие стрессоров.

Изъятие на насущные энергетические нужды при продолжающемся стрессе молекулярных соединений структурного позиционирования влечет развитие дегенеративно-дистрофических процессов. Структурная дистрофия в конечном итоге приводит к функциональной депрессии органов. Вполне естественно, что дистрофия органа, тем более приобретающая постоянный характер при хроническом дистрессе, способна понизить его адаптивность и в целом адаптационное состояние функциональной системы, в которую входит пораженный орган (органы) [Руководство по реабилитации лиц, подвергшихся стрессорным нагрузкам, 2004].

Пагубность для органов и систем организма последствий деструктивного стресса (дистресса, по Г. Селье), обозначаемого в современной литературе как «стресс», состоит в развитии на всех структурных уровнях организации биосистемы дезорганизации и дистрофии вплоть до прямого повреждения клеточных структур различных органов.

Классические данные негативного влияния стресса на организм отражены в так называемой триаде Селье, заключающейся в стимуляции коры надпочечников, атрофии тимико-лимфатического аппарата и регистрации изъязвлений слизистой оболочки желудочно-кишечного тракта. Эти данные дополняются следующими негативными изменениями, полученными при экспериментальных исследованиях действия стресса на различные структурные уровни и системы организма:

• развитие количественных и качественных дистрофических изменений в ядрах гипоталамуса [Писарев В. Б., 1982];
• наличие дистрофических изменений в узловатых ганглиях блуждающего нерва, звездчатом симпатическом узле, верхнем шейном узле за счет катаболизма белков уровня компенсаторной фазы адаптации [Португалов В. В., Гонча-рук В. В., 1981];
• нарушение микроциркуляции в сосудах головного мозга с наибольшей выраженностью в области артериоловенуляр-ных анастомозов и посткапиллярных венул ретикулярной формации среднего мозга; также отмечено повышение гид-рофобности мембран клеток головного мозга, снижение соотношения холестерина к продуктам перекисного окисления липидов (ПОЛ), нарушение упорядоченности липидных молекул и молекул синаптических мембран и транспорта нейромедиаторов [Федоров Б. М., 1990];
• снижение активности половой системы [Семагин В. Н., Зухарь А. В., Куликов М. А., 1988];
• на клеточном уровне отмечено торможение митозов при адаптационном уровне, соответствующем фазе тревоги [Тимошин С. С., 1983];
• нарушения различной степени со стороны миокарда: наличие депрессии сократительной функции сердца за счет повреждения мембран кардиомиоцитов [Кузнецов В. И., Голубев Л. Ю., Салтыкова В. А., Меерсон Ф. 3., 1991], дистрофия миокардиоцитов, зафиксированная на основе уменьшения массы предсердий на 30% [Малышев В. В., Каткова Л. С., Лифантьева В. И., Дворецкая Т. П., 1956], замедление скорости восстановления потенциала покоя в 2,5 раза [Ясинский Л. А., Малышев В. В., Меерсон Ф. 3., 1990].

Эффективность адаптации, ее устойчивость к различным по силе и продолжительности стрессовым факторам определяется функциональным резервом адаптации. Функциональный резерв адаптации определяется функциональной состоятельностью ее основных звеньев:

•  на клеточном уровне: наличием энергетических запасов клетки (сохраняемых в химических связях молекулы АТФ);
•  на центральном регуляторном уровне: гармоничностью соотношения эрготропной и трофотропной регуляторных зон;
•  на уровне исполнительных органов: их исходным функциональным статусом, определяющим состоятельность в процессе активной деятельности.

В данном аспекте следует также указать на прямую связь между общей адаптивностью и адаптационным, функциональным и структурным статусом отдельных органов. Органы, формирующие целостную биосистему, не обладают одинаковой добротностью по перечисленным параметрам. В силу различных генетических, фенотипических, конституциональных факторов отдельные органы имеют отклонения в своей функциональной деятельности. Общая система регуляции, представленная вегетативной нервной системой и общим пулом биоэнергии макроорганизма, нивелирует «несоответствия» отдельных органов требованиям соподчиненных органов, а также организма в целом.

Потери энергии на микро- и макроуровнях, обусловленные деструктивными формами стресса, приводят к блокировке корректирующих программ, что немедленно реализуется в виде «появления» болезненных или дискомфортных симптомов со стороны страдающего органа. Такая блокировка может быть временной — когда адаптационная система обладает достаточным запасом энергетических резервов и субстратов для ее восстановления в относительно краткие сроки, или же длительной (перманентной) при отсутствии необходимых резервов, обеспечивающих добротность адаптации.

В биологическом аспекте эта ситуация обусловливает развитие стресса деструктивного типа. На клиническом уровне деструктивный тип стресса способен привести к разнообразным заболеваниям. По утверждениям К. Pelletier, не менее 90% заболеваний в той или иной степени связаны с деструктивным стрессом (дистрессом). Следует признать, что к числу стрессоров, ведущих к подобным нарушениям, относятся и ятрогенные воздействия.

Для более полного понимания процессов, происходящих в организме в течение воздействия на его адаптационные системы различных стрессоров, к которым относятся, как мы уже установили, и все лечебные факторы, необходимо рассмотреть стадийные процессы на уровне клеточной энергетики. Механизм развития основных реакций в биосистеме на основе биоэнергетических взаимодействий носит циклический характер, определяемый прежде всего особенностями энергетического обмена в клетке.

Первая фаза реакции биосистемы на воздействие лечебного фактора происходит на клеточном уровне. Генетически обусловленным откликом организма на воздействие лечебного фактора является активация деятельности молекулярных структур. Повышение активности молекулярных структур клеточных систем переводит клетку в активное состояние, что, в свою очередь, ведет к расходованию АТФ. По мере расходования аденозинтрифосфата включаются генетические механизмы, направленные на поддержание необходимого уровня АТФ в клетке. Такие меры нужны для того, чтобы предохранить клетку от состояния «энергетического банкрота». Напомним, что энергия, хранимая в химических связях молекулы АТФ, необходима клетке для обеспечения всех физических и химических процессов. Механизмы гомеостатической регуляции на этом этапе заключаются в запуске процессов гликолиза из наличных клеточных запасов глюкозы, что и приводит к восстановлению потерянной энергии. По мере увеличения количества синтезируемых молекул АТФ происходит изменение ряда физико-химических параметров клеточных систем, в том числе изменяется и мембранный потенциал клеток. К этому моменту запасы АТФ и субстрата для его окислительного фосфорилирования в клетке исчерпываются, и клеточная система переходит в состояние торможения. Физиологический смысл торможения заключается не только в переводе системы на низкорасходный уровень материальных и энергетических трат, оно также нужно и для того, чтобы произвести ряд биохимических процессов для восстановления энергопотерь предыдущего периода возбуждения. Состояние относительного покоя биосистемы соответствует основным требованиям текущего момента — необходимости восстановления энергетических ресурсов клеток.

Заметим, что механизмы восстановительного типа реализуются клеточными структурами исключительно в период относительного покоя — торможения биосистемы. Эти периоды соответствуют трофотропному состоянию вегетативной нервной системы. Этимологически слово «трофотропный» означает «склонный питать». Поэтому любые тормозные механизмы мы должны рассматривать еще и в этом аспекте.

Изменение энергетического заряда клеток (и энергопотенциала клеточных мембран) выводит систему ответных реакций организма на надклеточный уровень посредством подключения центральной нервной системы (ЦНС). В качестве посредника в этом процессе выступает рецепторный аппарат периферической нервной системы. Вовлечение ЦНС, главным образом надсегментарного отдела ВНС, означает выход реакции биосистемы на системный уровень, на котором и происходят основные адаптивные реакции.

Следующим этапом биоэнергетической реакции (при условии продолжающегося влияния стрессора на структуры организма) является очередная фаза возбуждения биосистемы. Отличием этой фазы активации от предыдущей является ее новое качество: процессом подготовки этой фазы управляют центральные отделы ВНС с вовлечением органов эндокринной системы. Меняются и субстраты окислительного фосфорилирования: в энергопластических реакциях синтеза АТФ используются жирные кислоты, утилизация которых невозможна без подключения эндокринных органов, вовлекаемых в реакции биосистемы через один из исполнительных органов центральных отделов вегетативной нервной системы — гипоталамус.

Обеспеченный в процессе подготовительной трофотропной фазы положительный энергетический баланс является гарантом повторной реакции возбуждения, протекающей с более выраженным акцентом реагирования систем организма, так как для ее реализации вовлекается уже не сообщество клеток, подвергнутых воздействию лечебного фактора (факторов), а весь комплекс органов и систем адаптационного ответа [Френкель И. Д., Зубкова С. М., 1987; Гаркави Л. X., 1998; Малиновский Е. Л., 2010].

При условии продолжающегося воздействия на биосистему существует вероятность наступления неблагополучной фазы ответной реакции в виде торможения биосистемы. Этот процесс является закономерным итогом субтотального исчерпывания энергетических запасов клетки. Причем энергодефицитное состояние этой фазы торможения способно «вычерпать» и «аварийный запас» энергии, необходимый для энергопродукции

АТФ из последнего субстрата окисления — сукцината (янтарной кислоты). На биохимическом и клиническом уровне это состояние соответствует стрессу по гипоэнергетическому типу (по Е. Л. Малиновскому, 2010), а в интерпретации Г. Селье — деструктивной форме стресса.

Возможна и наихудшая модель биохимической реакции, возникающая при исходно неблагополучном состоянии центральных отделов ВНС, заключающаяся в абсолютном превалировании эрготропной активности и, соответственно, подавлении трофотропного звена деятельности ВНС. В этом случае клеточные системы будут находиться в состоянии бесконечной траты энергетических ресурсов клеток и запасов субстратов окисления.

Исчерпывание запасов энергии и субстратов окисления при продолжающемся возбуждении эрготропной зоны центральных отделов ВНС способно привести к процессам повреждающего типа за счет привлечения в качестве субстрата окисления белков и нуклеиновых кислот. Такая биохимическая модель на клиническом уровне отражает стресс переактивации. По Г. Селье, это также будет являться деструктивной фазой стресса (дистрессом). Следует заметить, что стресс переактивации по мере истощения вовлекаемых субстратов окисления и снижения функциональной активности органов периферического уровня адаптационного реагирования оканчивается стрессом гипоэнергетического типа.

Клинически нередко можно наблюдать депрессивные состояния, перманентные ОРЗ или же «внезапное» появление тяжелых заболеваний на фоне относительного благополучия, особенно у сверхдеятельных людей. Такие состояния и отражают переход к гипоэнергетическому типу стресса вследствие ненормативного перерасхода энергетических ресурсов, что нередко оканчивается развитием дистрофии органов.

Последняя фаза с рассмотренными типами стрессовых реакций биохимического и энергетического уровня и является критической в развитии отрицательных реакций при проведении различных лечебных процедур [Френкель И. Д., Зубкова С. М., 1987].

Следует подчеркнуть, что неконтролируемо завышенное (в шкале относительных координат адаптационной деятельности организма) лечебное воздействие способно привести к фазе запредельного торможения биосистемы. Длительность такого торможения, по некоторым оценкам, достигает нескольких недель [Малиновский Е. Л., 2010].

Эти состояния и являются следствием чрезмерного действия на организм различных стрессовых факторов, включая и неконтролируемые ятрогенные воздействия. Заметим также, что количественные параметры макроэнергетики повторяют эту цикличность, так как химические и физические (биоэнергетические) процессы в организме, как было указано ранее, обладают параллелизмом. Исходя из вышеописанных механизмов уже очевидно, что эффективная реализация одного из наиглавнейших постулатов медицины — «не навреди!» возможна только с соблюдением рассмотренных принципов адаптационной деятельности организма.

Вполне очевидным практическим советом для врачей-остеопатов может быть рекомендация не идти на поводу у пациентов, требующих увеличения интенсивности (или продолжительности) лечебного воздействия. В основе таких требований со стороны пациентов лежит популярное представление о прямой связи «количества» здоровья и «количества» проведенных лечебных манипуляций, направленных на его восстановление. К сожалению, немалая часть врачей разделяют подобные примитивистские представления своих пациентов.

Правильное понимание описанных механизмов материального и энергетического взаимодействия организма с лечебными факторами, а также наличие эффективных инструментов диагностического контроля и должны стать главными средствами в исключении элемента случайности для достижения позитивных результатов лечения.

Теоретические аспекты рассмотренных механизмов адаптационной деятельности организма не могут считаться полными без изучения инструментов для осуществления практической деятельности врача. Необходимость использования инструментов (методов) для определения состояния адаптации продиктована тем, что возможность определить заранее, раз и навсегда, «готовый рецепт» по дозированию лечебного фактора, адекватно воздействующего на каждый отдельный организм, не может существовать в принципе.

Такое утверждение зиждется на том, что каждый организм имеет собственный набор адаптационных параметров, включающий как конституционные (врожденные), так и подвижные, динамические составляющие адаптации, зависящие от условий, в которых развивался и продолжает функционировать каждый отдельный организм при перманентном воздействии на него различных стрессовых факторов. На сумму оригинальных для каждого отдельного индивида параметров генотипического и фенотипического плана и накладываются факторы внешнего влияния, к числу которых относятся различные терапевтические воздействия.

Календарно в числе первых методов определения типологии адаптационных состояний можно считать способ, предложенный Г. Селье. Его методика основывается на определении фазных реакций адаптации по значению долевого количества лимфоцитов в формуле «белой крови», получаемой при заборе крови из пальца для выполнения общего анализа крови. Интерпретация адаптационных состояний по значениям лимфоцитов обосновывается обратно пропорциональной связью между активной деятельностью надпочечников и состоянием лимфоидной ткани, к числу которой относятся и лимфоцит-продуцирующие органы. А как известно, надпочечники являются эндокринным органом периферического подчинения (гипоталамо-гипофизарному комплексу), принимающим непосредственное участие в адаптационных реакциях.

В отечественной медицинской науке идея использования для определения адаптационных состояний количества лимфоцитов была развита Л. X. Гаркави и соавт. [Гаркави Л. X., Квакина Е. Б., Уколова М. А., 1990; Гаркави Л. X., 1998]. Тестовая система, разработанная Л. X. Гаркави, ориентирована на определение фазных процессов адаптации, выдвинутых Г. Селье.

Недостатком данной тестовой системы является игнорирование других показателей лейкоцитарной формулы, так как известно, что и остальные форменные элементы способны отражать те или иные формы адаптивной деятельности организма. Например, уровень моноцитов показывает состояние печени и наличие (отсутствие) интоксикации в целостном организме, а уровень эозинофилов отражает особенности тканевой оксигенации [Лободин В. Т., 1999].

Более существенным недостатком данной тестовой системы является ее относительно невысокая диагностическая эффективность в прогнозировании направления и силы адаптационной реакции организма в ответ на действие лечебных факторов. Собственные исследования выявили величину этого показателя в пределах 58,3% [Малиновский Е. Л., Картелишев А. В., 2010].

Среди более эффективных диагностических методик следует отметить методы определения адаптационных состояний организма с использованием фотоплетизмографической диагностики. Фотоплетизмографические исследования производятся на платформе аппаратно-программного комплекса (АПК) «Диалаз» (НПО «Космического приборостроения», Москва).

Фотоплетизмография — фоторегистрационный метод диагностики особенностей периферической гемодинамики. Технологически исследование выполняется посредством облучения биотканей концевой фаланги пальца кисти инфракрасным излучением с последующей регистрацией рассеянного биологическими тканями света фотоприемным датчиком. Модуляция света обеспечивается динамическим притоком крови, отражающим ее фазное движение при каждом сердечном цикле. Получаемые графические данные с фотоплетизмографического датчика, регистрирующего периферическую (с концевой фаланги пальца руки) гемодинамику, голографически повторяют движение крови в центральном аппарате кровообращения: на уровне сердца (рис. I).

Фотоплетизмографические методы позволяют определить влияние деятельности на сердечно-сосудистую систему центральных отделов вегетативной нервной системы (ВНС) и ее исполнительных органов.

Вспомним, что сердечно-сосудистая система является важнейшей в организме, как интегрирующая, определяющая характер деятельности всех структур организма. По характеру деятельности сердечно-сосудистой системы можно косвенным образом судить о деятельности и остальных органов и систем организма.

Современный уровень диагностической техники позволяет определять влияние ВНС на сердечную деятельность и систему гемодинамики в целом. В отличие от большинства аналогичных диагностических систем, в основе работы которых лежит учет только лишь ритмики сердечной деятельности, в программной части комплекса «Диалаз» производится расчет не только ритмики сердечной деятельности, т. е. хронотропной активности сердца, но также и его инотропной активности, отражаемой в значениях амплитуды пульсовой волны. Учет динамики изменений хронотропной и инотропной активности сердца дает наиболее полную картину динамической сердечной деятельности как в состоянии относительного покоя биосистемы, так и в момент воздействия на организм различных стрессорных факторов.

Сумма изменений значений амплитуды и длительности пульсовых волн, отражающих соответственно ино- и хронотропную деятельность сердца, учитывается в значениях интегрального показателя, получившего название «ритмоинотропный показатель» (РИП). Цифровые технологии, на которых базируется работа АПК «Диалаз», позволяют определять значение РИП при записи каждой пульсовой волны, а также суммировать данный показатель в среднее значение (ср-РИП). При этом положительное значение РИП как мгновенного (при регистрации одной пульсовой волны), так и суммарного (ср-РИП) типа расценивается как эрготропное влияние ВНС, а отрицательное значение — как трофотропное влияние.

Длительные исследования, основанные на сопоставлении клинических и диагностических (фотоплетизмографических) данных, позволили выявить нормированные показатели среднего РИП и соотношения долей положительных и отрицательных значений РИП (получившего название «коэффициент вегетативной регуляции» — КоВР), значимые для выработки оптимальных подходов в дозировании силы и продолжительности лечебных процедур (табл. 1, рис. 2) [Малиновский Е. Л., Картелишев А. В., Церковная Ю. Е., 2007; Малиновский Е. Л., 2007; 2010]. Фактически РИП является аналогом силы адаптационной реакции, а КоВР — отражением функционального соотношения в деятельности эрготропной и трофотропной зоны центральных отделов ВНС [Малиновский Е. Л., 2010].

Градации средних значений ритмоинотропного показателя. Таблица 1

Состояние адаптационных систем	Диапазон значений	Интерпретация значений, варианты тактики
Фоновое колебание РИП	^-15	Соответствует состоянию относительного покоя гомеостатических систем
Умеренное возмущение биосистемы	16-30	Наступление фазы эрготропной активности вегетативной нервной системы
Выраженная активация биосистемы	31-50	Эрготропная активность нервной системы в пределах оптимума
Ярко выраженная активация биосистемы	51-85
Сверхактивация биосистемы	86-129	Избыточная активность биосистемы, способна привести к развитию отрицательных реакций
Переактивация	Более 130
Слабое торможение биосистемы	-5…-15	Наступление трофотропного состояния нервной системы
Умеренное торможение биосистемы	-16 … -30	Обратимое торможение биосистемы. Допустимое значение на ранних этапах курсового лечения
Выраженное торможение биосистемы	-31 … -50	Выраженная трофотропная активность
Ярко выраженное торможение биосистемы	-51 … -85	Глубокое торможение биосистемы, способно привести к снижению функциональной активности органов и систем, включая иммунную систему
Сверхторможение	Менее -86

Практическим результатом таких исследований явилось появление возможностей профилактики негативных реакций за счет своевременного выявления срывов адаптации при выполнении одной из методик фотоплетизмографической диагностики.

На базе АПК «Диалаз» разработаны следующие методы исследования:

• изучение колебания значений РИП в состоянии относительного покоя;
• визуальное вегетативное тестирование;
• мониторинговое сопровождение лечебных процедур.

Каждый из этих методов имеет собственное назначение.

Метод изучения колебания значений РИП в состоянии покоя получил название «спонтанное колебание ритмоинотропного показателя» (СК-РИП). Исследование СК-РИП выполняется в состоянии относительного покоя пациента с соблюдением следующего условия: пациент находится в положении сидя, воздействие каких-либо стрессовых факторов не производится. Этот метод исследования направлен на определение вегетативной регуляции деятельности организма в состоянии покоя. Согласно полученным эмпирическим данным, колебание значений РИП при этом тесте при «нормативном» состоянии нервной системы происходит в пределах 4-16%.

Следует особо подчеркнуть, что данный метод исследования не предоставляет информацию о поведении биосистемы в процессе воздействия на нее различных стрессовых факторов. Его основным назначением является определение исходных параметров биосистемы, выявление на фоновом уровне адаптационных нарушений.

Остальные методы фотоплетизмографической диагностики ориентированы уже на определение резервов адаптации и особенностей динамичной реакции организма на действие стрессовых, в том числе и лечебных факторов. Следующий метод исследования является нагрузочным тестом, в процессе которого изучается реакция ВНС при визуальном раздражении красным цветом. Эта методика получила название «визуальное вегетативное тестирование» (ВВТ).

При проведении ВВТ оценка фотоплетизмограмм и ее количественных параметров производится по тем же критериям, что и при других видах исследований, с еще одним дополнительным параметром, получившим название «толерантность к красному цвету». Толерантность к красному цвету определяется на основе субъективных ощущений больного в процессе двухминутного раздражения красным цветом. Просьба больного о прекращении визуального раздражения красным цветом, связанная с появлением дискомфортных ощущений, обусловленных кратковременными, на момент воздействия, вегетативными расстройствами, и является маркером нарушения толерантности к красному цвету. Просьба исследуемого о «выключении» визуального раздражителя — красного цвета — должна немедленно выполняться во избежание усугубления его психовегетативного состояния.

Основанием для досрочного прекращения тестирования являются жалобы пациента на появление тошноты либо усиленного сердцебиения, а также дискомфортных ощущений в грудной клетке или в области головы. Такого рода дискомфортные явления встречаются не у каждого испытуемого, однако о возможности появления такой симптоматики и необходимости ее предупреждения врач, выполняющий тестирование, должен предупреждать пациента в обязательном порядке. Все случаи нарушения толерантности к красному цвету сопровождаются выраженными отклонениями в долевом соотношении периодов активации и торможения, а также силы адаптационной реакции (рис. 3 и 4) [Малиновский Е. Л., 2010].

В тех редких случаях, когда исследуемый по каким-либо причинам скрывает появление дискомфортных ощущений, врач при изучении результирующих параметров имеет возможность предположить наличие такой реакции по соответствующей фотоплетизмографической картине. Результаты объективного уровня, указывающие на нарушение толерантности к красному цвету, показывают сдвиг показателей РИП и КоВР в область крайних положительных или отрицательных значений (рис. 5 и 6).

Обосновывая использование красного цвета в качестве диагностического фактора, заметим, что в данном случае визуализация красного цвета рассматривается как короткое (в течение двух минут) действие умеренной силы стрессора. Причем следует отметить, что визуальное созерцание красного цвета не является фактически действием стрессового фактора, а только лишь угрозой его воздействия. Однако генетические механизмы защиты дифференциацию этих состояний не производят.

Следующий метод фотоплетизмографической диагностики: мониторинговая фотоплетизмография (М-ФПГ). В отличие от предыдущего метода, дающего возможность выполнения косвенных оценок действия того или иного лечебного фактора путем сопоставления со стандартами ВВТ, М-ФПГ предоставляет данные непосредственно при воздействии на организм лечебного фактора за счет записи фотоплетизмограммы в режиме реального времени. Единственным условием получения объективных данных является позиция больного, а также пальца, на котором фиксирован датчик в одной позиции. Перемена положения больного в процессе записи фотоплетизмограммы может способствовать изменению значения амплитудного параметра, исказив, таким образом, значение РИП.

Типология адаптационных реакций в ответ на действие стрессовых факторов включает следующие модели:

• базовый тип реагирования — характеризуется нормативным соотношением периодов активации и торможения;

соответствует функциональной состоятельности всех звеньев цепи адаптации;

• реакция переактивации
  • характеризуется преимущественной симпатической деятельностью структур организма под водительством центральных отделов ВНС;
  • является патологическим состоянием и, как правило, обусловлена негармоничной деятельностью ВНС за счет превалирования деятельности эрготропной зоны;
• реакция устойчивого торможения
  • реализуется превалированием тормозных процессов в ответ на действие стрессового фактора;
  • патологическое состояние, определяющееся энергодефицитным состоянием клеточных структур или гипофункциональным состоянием исполнительных органов и систем, участвующих в поддержании гомеостаза [Малиновский Е. Л., 2010].

Рассматривая в качестве перспективных для исследований адаптивного статуса пациентов, посещающих врача-остеопата, следует указать на приоритет ВВТ при исполнении большинства лечебных техник по варианту проведения исследований в начале и после сеанса (курса) лечения. Методика М-ФПГ может использоваться в процессе краниальной и висцеральной работы, особенно в случаях, когда лечение ориентировано на модулирование акцентов деятельности вегетативной нервной системы [Малиновский Е. Л., Новосельцев С. В., Ивашкевич Л. А., 2011].

Следует заметить, что при наличии наибольшей эффективности предлагаемых фотоплетизмографических методов их диагностическая информация определяется моментом реального времени, по принципу «здесь и сейчас». Этого бывает вполне достаточно для определения тенденций в дозировании лечебного воздействия.

Однако в некоторых случаях требуется ретроспективное исследование адаптационных состояний. К таковым относится исследование, направленное на выявление синдрома хронической усталости. Заметим, что синдром хронической усталости является патологическим состоянием, обусловленным адаптационными нарушениями на базе развития невроза регулирующих структур центральных отделов вегетативной нервной системы. Заметим также, что, ввиду выраженного воздействия на ВНС факторов остеопатического лечения, эффективное устранение синдрома хронической усталости остеопатическими методами может быть весьма успешным.

Итак, ретроспективное исследование системы адаптации с наибольшей успешностью может быть выполнено с помощью метода потожировых ладонных отпечатков. Методика потожировых ладонных отпечатков (ПЖЛО) является разновидностью рефлексодиагностики.

В основе метода потожировых ладонных отпечатков лежит феномен дифференцированной интенсивности потожирового отпечатка ладони в проекции отдельных топографических зон ладонной поверхности ладоней и пальцев, имеющих рефлекторные связи с различными органами и частями тела. Феномен был впервые открыт Е. Л. Малиновским и Т. И. Кравченко (2005). Собственные исследования возможностей разработанной методики ПЖЛО позволили определить, что получаемая информация о состоянии органов и систем носит не нозологический, а топофункциональный характер, определяемый по дифференцированной интенсивности кожного отпечатка: при его большей интенсивности выявлена гиперфункциональная активность органа, сопряженного с изучаемой топографической зоной; при дефицитном же отпечатке, соответственно, — снижение его функциональной активности [Малиновский Е. Л., Елисеев Н. П., 2006; 2007; Малиновский Е. Л., Картелишев А. В., 2007; Малиновский Е. Л., 2008; 2010].

В части общей характеристики методики отметим доступность в ее реализации (в список необходимого инструментария входит зеркальное стекло и настольная лампа), а сравнительно небольшая продолжительность анализа полученных отпечатков (в пределах 3—5 мин) выдвигает ее на уровень скрининговой. Основными аксессуарами, необходимыми для выполнения ПЖЛО-диагностики, являются зеркальное стекло и настольная лампа. В авторском варианте методики используются зеркальные стекла размером 23*37 см. В целях безопасности пациента (и самого исследователя) углы и кромки зеркала закруглены. На этапе получения данных исследуемому предлагается плотно прижать обе ладони к зеркальной поверхности (рис. 7), а затем на свободном от отпечатков пространстве сделать оттиски ладонной поверхности дистальных фаланг больших пальцев (рис. 8).

К особым условиям выполнения исследования относится требование в ближайшие 30—50 мин перед нанесением оттисков не мыть руки горячей водой с мылом (в большей степени касающееся людей с сухой кожей) и не наносить на ладонную поверхность рук мази и кремы, как увлажняющего, так и питательного типа. Такого рода требования имеют вполне определенные основания — объектом изучения ПЖЛО является спонтанная экскреция потовых и сальных желез. Мытье рук удаляет (на некоторое время) кожный жир, значительно обедняя кожный рисунок, а использование кремов и мазей искажает получаемую информацию, маскируя зоны дефицитной экскреции сальных желез. Аналогично действию кремов и последствия нанесения краски, применяемой для дерматоглифических исследований в классическом варианте. Это же касается и дактилоскопических исследований, проводимых в криминалистике. Возможно, именно поэтому рассматриваемые диагностические феномены ладонных отпечатков оставались неизвестными.

Далее в протоколе исследования, после получения отпечатков ладонных поверхностей кистей рук и пальцев, производится их изучение в отраженном свете настольной лампы или потолочных светильников типа «дневного света». Для облегчения интерпретации ладонных отпечатков и документирования исследования визуализируемое изображение схематично зарисовывается. Длительность перечисленных этапов диагностики, включая и интерпретацию полученной «картины», не превышает 5—8 мин.

В качестве основных признаков в оценке отпечатков ладонной поверхности кисти руки и пальцев рассматриваются феномены избыточного или дефицитного рисунка ладонного отпечатка в проекции различных топографических зон, коррелируемые с избыточной или подавленной функциональной активностью органов, имеющих связи с изучаемыми зонами. Поиск специфической симптоматики адаптационного плана при изучении потожировых отпечатков ладоней включает изучение площади центральной зоны ладони (рис. 9). При адаптационных отклонениях уменьшение площади центральной зоны ладони отмечается в 81,3% случаев. Отмечена прямо пропорциональная зависимость между тяжестью адаптационных нарушений у исследованных больных и степенью дефицита центрального отпечатка ладони (рис. 10).

а                                                       б                                                       в

Феномен уменьшения площади отпечатка центральных отделов ладони связан с увеличением тонуса мышц-сгибателей (в том числе флексорных групп кисти руки и предплечья) вследствие нейрологической дезорганизации функций центральной нервной системы регуляторного плана, возникающей как следствие ее функционального ослабления при хронических стрессовых состояниях.

Как известно, во всех антагонистических мышечных группах тонус мышц флексорного типа имеет тенденцию к превалированию. Уравнивание сократительной силы мышц-сгибателей и разгибателей в состоянии относительного покоя и при физической активности по мере привлечения к работе мышц флексорных и экстензорных групп входит в список регулирующих функций центральной нервной системы. Вспомним в связи с этим, что дисбаланс содружественной деятельности мышц-агонистов на естественном физиологическом уровне встречается у детей в период новорожденности как признак относительного несовершенства деятельности центральных отделов нервной системы. У взрослых и у детей, вышедших из периода новорожденности, гиперфлексия мышц верхних и нижних конечностей в норме отсутствует.

Следующим симптомом, связанным непосредственно с адаптационными нарушениями, является наличие линейных дефектов горизонтального и вертикального типа на ладонной поверхности дистальных фаланг пальцев руки (рис. 11).

Частота встречаемости данного симптома у больных с адаптационными нарушениями составляет 67,9%. Линейные дефекты рисунка ладонной поверхности пальцев рук вертикального и горизонтального типа имеют неравное распределение в пользу линий вертикального типа (53,7% линий вертикального типа и 32,1 % линий горизонтального типа).

Анализ распределения типов линий на пальцах рук выявил наибольшую встречаемость вертикальных линий на V пальце, а линии горизонтального типа чаще регистрировались на ладонной поверхности концевой фаланги I пальца. Причиной появления горизонтальных и вертикальных линий на ладонной поверхности фаланг пальцев является нарушение трофики кожи, в основном ее водного обмена, что и приводит к нарушению ее тургора.

Этот симптом при наличии адаптационных нарушений стрессорного типа был обнаружен также впервые Е. Л. Малиновским. Преимущественная регистрация линейных дефектов на концевой фаланге V (вертикальные линии) и I (горизонтальные линии) пальцев может объясняться их функциональной спецификой: на основании собственных наблюдений, а также сообщений из традиционных источников, V палец функционально связан с деятельностью сердечно-сосудистой системы, а концевая фаланга I пальца — с центральными отделами нервной системы, включая и вегетативную нервную систему [Сяо-фан Жон, Лискам Г., 2003].

Изучение анамнеза заболевания у больных с адаптационными нарушениями показало первоочередность появления симптома уменьшения площади центрального отпечатка ладони, который в данном, случае рассматривается в качестве маркерного признака функционального типа. Линии на ладонной поверхности дистальных фаланг пальцев появляются в более поздний период адаптационных нарушений и обусловлены нарушением водно-электролитного обмена кожи, а потому рассматриваются как симптомы метаболического плана.

Параметры адаптации каждого организма носят выраженный индивидуальный характер и определяются не только динамическими (фенотипическими), но также и конституциональными (генотипическими) особенностями индивида. И поэтому к известным методам изучения адаптации следует также добавить метод определения типологии конституции, предоставляющий возможность выявления генотипически обусловленной тенденции к реализации того или иного типа гомеостатических реакций [Малиновский Е. Л., 2010].

Конституция в современном понимании — комплекс индивидуальных анатомических и физиологических особенностей, проявляющихся в их реализации на различные внешние (и внутренние) раздражители. Существуют различные типы конституции с присущими каждому из них характерными особенностями в структуре тела, метаболизма, деятельности нервной и эндокринной систем, в структуре и функциях внутренних органов, различной активностью иммунной системы [Клиорин А. И., 1986].

Выделяют общий и частные типы конституции. Общую конституцию можно трактовать как реактивность организма в целом, контролируемую генотипом, а частные типы конституции — как фенотипические проявления конституции в пределах организма в целом, отдельной его системы, органа, ткани или какого-либо признака. Например, соматотип — это частная телесная конституция, тип темперамента — частная психодинамическая конституция [Никитюк Б. А., 1990].

В ряду частных типов конституции наибольшей доступностью, удобством в получении информации и скорости ее обработки при высокой информативности получаемых данных является дерматоглифическая конституция. Дерматоглифика используется как вспомогательный метод исследования в биологии, генетике, медицине и антропологии. Объектом изучения дерматоглифики является гребневая кожа ладонной поверхности кистей рук и подошвенной поверхности стоп.

Гребневая кожа на ладонной поверхности кистей рук и пальцев, имеющая, по мнению некоторых исследователей, антифрикционную функцию, закладывается в период с 12-й по 18-ю неделю эмбрионального развития под воздействием окружающих условий и в течение жизни индивида имеет неизменный рисунок. На вариации кожных узоров влияет водная насыщенность эпидермальных клеток, ветвление нервов и сосудов в элементах кожного рисунка.

Эмбрионально кожа и нервная система развиваются из сходных структур, а потому характер и особенности гребневой кожи (особенно пальцев рук) идентичны структурной сложности архитектоники центральной нервной системы [Калинин А. П., Агафонов Б. В., Андрусенко А. Б., Камынина Т. С., Сидорова О. П., 1994]. Кроме того, вариабельность в появлении пальцевых узоров различной сложности определяется продолжительностью и интенсивностью ростовых процессов, закладывающих качественную основу различных типов конституции [Койносов А. П., 2004].

Исследования, проведенные в течение последних десятилетий, позволили определить связь типов дерматоглифической конституции с генетически обусловленными адаптационными возможностями организма различных индивидов [Спиридонов И. Н., Фадеев Ю. А., Карасев И. В., Соколова Н. М., 2001] и особенностями энергетических процессов при физической нагрузке [Абрамова Т. Ф., 2003].

Интерпретация пальцевых дерматоглифов выполняется по классификации, предложенной Ф. Гальтоном (1892), согласно которой пальцевые узоры подразделяются на 3 типа: дуги, петли и завитки (рис. 12). Согласно предложенной классификации, дуговые узоры интерпретируются как простые, а завитковые — в качестве сложных узоров. Узоры, состоящие из сочетания простых узоров линиями на рисунках б и в обозначено расстояние от центра узора до дельты (например, двойная петля), классифицируются также как сложные узоры.

Результаты исследований Т. Ф. Абрамовой (2003) у спортсменов разного профиля выявили различия в скорости и амплитуде аэробных и анаэробных метаболических процессов при разных типах конституции. При упрощенной структурно-функциональной организации фенотипически формируются низкие энергетические возможности биосистемы, обусловливающие ее высокие энергетические потребности. На фоне низкоэнергетических модальностей преобладает устойчивая низкоамплитудная регуляция внутриклеточных метаболических процессов эрготропного и трофотропного плана.

Идеи Т. Ф. Абрамовой нашли отражение в авторской модификации Е. Л. Малиновского [Картелишев А. В., Малиновский Е. Л., Евстигнеев А. Р., 2008], ориентированной на разработку способа прогнозирования реакции адаптационных систем организма на действие лечебных факторов. Суть модифицированного подхода состоит в известном (и описанном выше) принципе взаимосвязи потенциальных возможностей адаптационных систем с энергетическими параметрами биосистемы, определяемыми, в числе различных факторов, и конституционными особенностями каждого организма.

При этом при преимущественном распределении (более пяти) дерматоглифов сложного (завиткового) типа фенотипическая модель индивида интерпретировалась как высокоорганизованная. При наличии в пальцевой формуле одного и более дерматоглифов простого (дугового) типа фенотип рассматривался как низкоорганизованный. Наличие дерматоглифов петлевого типа интерпретировалось как промежуточный (усредненный) фенотип.

В дальнейших оценках сложность фенотипической модели приравнивалась к потенциальным возможностям адаптационных систем, исходя из утверждений о том, что «наличие простых узоров определяет упрощенную структуру морфофункциональной конституции индивида, а при преобладании сложных узоров пальцевых дерматоглифов тип конституции имеет более сложную структурную организацию» [Спиридонов И. Н., Фадеев Ю. А., Карасев И. В., Соколова Н. М., 2001].

Собственные ретроспективные исследования пациентов с различной результативностью в градациях положительных реакций, отсутствием положительной динамики и появлением негативных последствий вегетативного плана указали на следующие закономерности.

У индивидов с превалированием дерматоглифов упрощенного типа отклик системы адаптации оказался менее добротный, чем при преимущественной встречаемости дерматоглифов «среднего», петлевого типа. Для достижения позитивного отклика больного организма у таких пациентов интенсивность (длительность) лечебного воздействия необходимо увеличивать.

При наличии же усложненной фенотипической модели (за счет увеличения количества сложных пальцевых узоров) лечебная процедура, построенная по стандартной тактике, может оказаться чрезмерной. Клинически это в части случаев (до 12—17% от общего числа пациентов) реализуется в виде отрицательной реакции после проведенной процедуры: обострение со стороны профильного заболевания или обострение хронических заболеваний, которые находились до выполнения процедурного лечения в стадии ремиссии.

Заметим, что отрицательные реакции в цикле данных исследований реализовались при наличии двух условий: отсутствии фотоплетизмографического диагностического сопровождения по одному из рассмотренных вариантов методики и при выполнении лечебной работы в пределах дозовых нагрузок стандартизованного варианта лечения.

При усредненных фенотипических моделях, определяемых за счет превалирования в пальцевой формуле узоров петлевого типа, общепринятая тактика построения и дозирования лечебных процедур оказалась наиболее приемлемой. Следует заметить, что промежуточный фенотип, согласно собственным исследованиям, составляет 45,8%, являясь фактически «усредненным большинством», так как на долю индивидов в подгруппах с упрощенным и усложненным фенотипом приходится соответственно 18,5 и 35,7% [Малиновский Е. Л., 2010].

Следует особо подчеркнуть тот факт, что полученные данные исследования возможностей прогнозирования результативности лечения по генетическим маркерам пальцевых дерматоглифов оказались идентичными при исследовании больных, лечение которых осуществлялось двумя методами: остеопатическим лечением и низкоинтенсивной лазерной терапией [Малиновский Е. Л., Картелишев А. В., Евстигнеев А. Р., 2008; Малиновский Е. Л., 2010; Малиновский Е. Л., Новосельцев С. В., Ивашкевич Л. А., 2011].

Совпадение полученных результатов при использовании принципиально различных методов лечения, во-первых, указывает на универсальность найденных закономерностей в отношении генетических маркеров дерматоглифической конституции, а во-вторых, позволяет задуматься об индуцировании сходных механизмов адаптационных реакций, разворачивающихся в организме после воздействия лечебных факторов лазерной терапии и остеопатического лечения.

Резюмируя вышеизложенное, добавим, что параметры адаптации больного человека отражают, в конечном итоге, состояние целостного организма. Наличие у врача-остеопата информации о состоянии адаптационной системы организма, полученной с использованием вышеописанных методик, позволит избрать правильную стратегию и тактику лечения.